Каковы были ваши ожидания и образовательные цели на этот год?
Джеймс: Думаю, нашей основной целью было привнести в курс что-то новое на базе основы, заложенной еще до нашего приезда. Мы скорректировали курс, чтобы сфокусироваться на тех навыках, знаниях и подходах, которые действительно важны в сфере архитектуры и дизайна. Это очень приятный процесс, от которого чувствуешь отдачу.
Джозеф: Мы стали подходить к образованию с практической точки зрения — обучать студентов в процессе работы. Это было удивительно и придавало сил, поскольку в ходе работы всплывали самые разнообразные вещи, которых раньше в Школе не существовало.
Например, студенты 5-го левела создавали реальные элементы зданий, сами прорабатывали все детали, используя при этом новые типологии. Студенты 4-го левела возводили настоящие кирпичные стены. Никто этого не ожидал, поскольку раньше мы никогда этим не занимались, и Школа не привыкла к такому. Мне кажется, это очень здорово.
Как бы вы описали российский архитектурный рынок? Кого мы пытаемся воспитать — тех, кто вольется в существующую среду, или «новое поколение»?
Джозеф: Рынок очень необычный. Отчасти, как и в Великобритании, он производит архитекторов, которые создают проекты на бумаге. Они никак не контролируют реализацию проекта. В этом плане рынок идёт по неверному пути. Не буду говорить, что он не развит — он развивался, как любой другой рынок, просто по-другому. Архитектурная сфера невероятно инверсивна. Иными словами, в ней развивается одно конкретное направление, и мне кажется, что оно сейчас слегка заплутало в развитии.
Джеймс: Да, я тоже считаю, что российские реалии — это российские реалии. Они мало что вбирают в себя извне. В архитектуре не хватает международного стиля. Это в определенной степени нашло отражение в архитектурном образовании — в том, что оно слишком много внимания уделяет российской действительности и нечасто оглядывается на международный опыт.
Мы определенно не стараемся воспитать людей в угоду текущей ситуации. Это даже не вопрос конкретных умений, а вопрос прививания определенных подходов и понимания при создании объектов. У нас очень большая ответственность перед людьми, которые всегда являются конечными пользователями продуктов нашего труда. Мы надеемся задать несколько иное направление и изменить ландшафт в рамках существующих условий. Нам хотелось бы верить в возможность прогресса и движения вперед в архитектурной сфере.
Джозеф: Мы не отвечаем, мы задаем вопросы. На этом рынке очень мало сложившихся архитекторов. Многие уехали в Европу и успешно работают в разных бюро.
Джеймс: Мы стараемся сделать так, чтобы архитекторы и дизайнеры понимали весь процесс. И когда они выбирают тот или иной материал или пространство, они должны понимать, как это сказывается на финансовой стороне проекта и всем остальном. Я думаю, во многом сейчас архитектору в России уготована судьба своего рода художника, который придумывает идею, а реализацией занимается уже кто-то другой, и конечный результат для него не так важен. Идея получается важнее того, как в итоге будет выглядеть здание. Мы совершенно по-другому видим основную миссию профессии. Никто не взаимодействует с идеями; люди взаимодействуют с конечным результатом, с реальным зданием. Именно в этом и заключается понимание процесса — в том, чтобы присутствовать на стройплощадке и видеть, как наброски на салфетке превращаются в куски бетона и стекла, которые потом в совокупности составляют реальное здание.
Каковы сильные стороны вашего преподавательского тандема?
Джеймс: Дизайн и архитектура, строительство и создание идей, да и все остальное ни в коем случае не являются односторонними процессами. Это процессы, берущие начало в общении, взаимодействии и сотрудничестве с коллегой, строителем или инженером. Тот факт, что мы преподаем вместе, означает, что любое общение будет многограннее, потому, что нас двое. Есть два разных мнения, и студенты могут вживую увидеть, как различные идеи могут влиять на проект на разных стадиях. Тандем помогает нам с каждым днем лучше понимать, как мы преподаем и что именно является приоритетным, потому что нам приходится каждый раз отстаивать это друг перед другом прежде, чем доносить до студентов.
Джозеф: Мы непохожие. У нас разные умения, опыт, специализация и разное мнение, что всегда хорошо, если только это не становится причиной личного конфликта.
Джеймс: Работа в тандеме — важный навык, который студентам будет очень полезен, поскольку его потом можно применить в работе. Ты понимаешь, к кому обратиться в тот или иной момент, у кого спросить совета и с чьим мнением согласиться. В Великобритании нас так и учили — у всех было по два преподавателя, которые не просто работали вместе: они придерживались одного мнения по большинству вопросов, но в то же время всегда было что-то, в чем они не соглашались.
Каковы ваши планы на грядущий учебный год? Вы будете что-то менять в программе курса?
Джозеф: Мы хотим, чтобы у курса появилась миссия, что-то вроде манифеста, что сделает его сильнее в образовательном плане.
Джеймс: Мы хотим расставить нужные акценты, которые связали бы воедино все, что мы делаем, и, может быть, поставили под сомнения некоторые принципы, на которых построен образовательный процесс. В рамках данного курса в центре нашего внимания находится текущая ситуация и то, как ее можно изменить — будь то работа с существующим зданием с целью его модификации, либо с историческим зданием, которое требуется сохранить. Об этом мы постоянно разговариваем в студии со своими студентами.
В прошлом году вы со студентами съездили в Индию. Расскажите поподробнее о вашем путешествии.
Джозеф: Главной целью было расширить кругозор студентов, познакомить их с новыми вещами, объектами, средой и менталитетом. Мы попытались научить их тому, как мыслить в рамках российского контекста, посмотрев своими глазами на то, как люди мыслят и работают в рамках контекста индийского. После этого студенты возвращаются и начинают думать немного иначе. Мы изучали различные здания и различные виды культур, существующие в одной стране, с разными климатическими зонами и ландшафтами.
Джеймс: Ценность экспедиций, будь то Индия или любая другая страна, состоит в том, что ты учишься чему-то новому, до конца не понимая и испытывая легкое чувство дискомфорта, потому что подсознательно пытаешься понять культуру и быт людей, живущие в другом месте. Поездка в Индию была крайне полезной для студентов — они увидели стремительно развивающуюся страну с массой социальных противоречий и экономических факторов, где все быстро меняется, но, несмотря на бешенный темп, индийцы трепетно относятся к культурной идентичности.
Также студенты смогли увидеть потенциал в каких-то вещах, который раньше был не очевиден. Когда показываешь им невероятно впечатляющие и прекрасные здания и пространства, слова становятся лишними и объяснять уже ничего не нужно. Ребята просто гуляют по этим пространствам, получают эмоции. Впоследствии это поможет им достигнуть большего в своих проектах и творческих идеях.
Программа называется «Interior Architecture and Design», что можно перевести как «Архитектура и дизайн интерьера». Так кого же вы готовите, архитекторов или дизайнеров интерьеров?
Джозеф: Нет такого понятия, как архитектор интерьера. Вопрос заключается в различиях между курсом архитектуры и нашим. Ответ — различий не так много. Помимо того, что нам дана большая свобода, мы по-прежнему занимаемся современным состоянием зданий и пространств, просто чуть больше фокусируясь на практике и применяя более умеренный подход к объектам.
Джеймс: Название может ввести в заблуждение, но на самом деле архитектура, архитектура интерьеров, дизайн интерьеров и дизайн являются частями одного целого. Мы имеем дело со зданиями и с пространствами, и это ключевые вещи. На пространство, строишь ты на нем новое здание или работаешь с уже существующими, оказывают влияние освещение, отделка, и множество других факторов. Сложность возникает тогда, когда люди пытаются ввести чрезмерное разделение труда, потому что на самом деле архитектура интерьеров и дизайн интерьеров во многом пересекаются.
Распространенное мнение заключается в том, что дизайн интерьеров — это работа с мебелью и цветами, но это не вполне верно. Эта сфера гораздо больше связана со строением самого здания, чем многие думают. Архитектура интерьеров также гораздо больше связана со строением здания, с тем, как можно его изменить и внести в него структурные изменения. Многие архитекторы занимаются перестройкой существующих зданий, поэтому четких границ и критериев, которые разделяют эти две программы, не существует, так что споры будут вестись бесконечно. Кто-то скажет, что споры лежат скорее в области дизайна, а для других они имеют архитектурную направленность. Многие вопросы, которые прорабатываются в архитектурных школах Лондона, также больше относятся к сфере дизайна интерьеров.
Если студенты научатся понимать архитектуру, они смогут понять и дизайн интерьеров, и наоборот. Стремление разграничить эти сферы представляет собой одну из глобальных проблем архитекторского сообщества. Равно как и стремление передать львиную долю ответственности за проектирование здания другим специалистам, тогда как в реальности требуется создать сильный цельный проект, который будет хорош как в плане изначальной идеи, так и в проработке каждой конечной детали.
Как развиваются карьеры студентов после выпуска?
Джозеф: Они могут заниматься дизайном мебели, архитектурным проектированием, дизайном интерьеров, проектированием лодок, дизайном одежды, графическим дизайном... или они могут пойти работать в банк.
Джеймс: Мы обучаем студентов очень конкретным умениям, связанным с архитектурой. Но сам образовательный процесс четко соответствует принципам британского бакалавриата. Обучение ведется не так, как в средней школе. Оно основано на самореализации и саморазвитии. Вы успешно растете над собой и овладеваете новыми навыками, если вам это интересно. Как, например (может, это и не самый лучший пример), многие офицеры, закончив карьеру в британской армии, идут работать в финансовой сфере в лондонском Сити — потому что они отлично умеют управлять людьми.
Джозеф: Также можно продолжить обучение на степень магистра архитектурного проектирования где-то за границей или в России.
Джеймс: Ну, и самое очевидное — выпускники могут устроиться на работу архитекторами! Мы бы хотели, чтобы они выбрали именно этот путь. Те студенты, которых мы обучаем сейчас, обладают всем необходимым, чтобы стать отличными специалистами.
Что самое интересное в работе архитектора?
Джозеф: Строить вещи. Видеть, как твои идеи воплощаются в конкретных объектах.
Джеймс: Сам процесс. Будь то процесс проектирования, восторг от сдачи проекта, а то и просто жаркие споры друг с другом.
Джозеф: Возможно, настоящая радость заключается в том, чтобы увидеть улыбку на лице людей, которые будут жить в построенном тобой доме.
Джеймс: Возможность осуществлять социальные перемены и влиять на жизнь людей, пусть это даже жизнь одного человека, является самой сложной, но одновременно самой увлекательной частью нашей работы. Мы поднимаем людям настроение. Главным в работе архитектора являются не материалы или проекты, а живые люди.
