Рина Вольных

До университета я училась в школе. Я понимаю, что многие считают художественное образование роскошной прихотью, которую можно себе позволить только после «нормального» образования и не менее «нормальной» работы, но мне придется вас разочаровать, у меня такого заблуждения не было, а значит, драматичной истории, в которой я решаю изменить свою жизнь, тоже. Я считаю токсичным миф о том, что художницами рождаются. Мое образование было сознательным взвешенным решением, моим решением. Мне было важно найти в Москве среду, которая будет меня стимулировать, а не индоктринировать, концентрироваться на моем уникальном росте, а не на том, какой меня хотят видеть в профессиональном поле.

Наиболее масштабной переменной за время учебы было принятие того, что теперь пути назад нет. Практика не может просто закончиться. У меня нет проектов, нет однозначных начальных и конечных точек. Сначала почти сектантские разговоры о том, что практикой занимаются, потому что не могут не заниматься, меня пугали. Потом вокруг начали говорить о том, что о социальной и личной жизни можно забыть, о том, что практика есть, пока есть я. Звучит это все довольно религиозно и смехотворно, пока ты не понимаешь, что ты уже внутри этого процесса, что механизм уже запущен и ты просто не можешь остановить исследование, потому что вопросы возникают на каждом шагу. Учитывая, что практики чаще всего строятся на базе очень личного триггера, сложно представить ситуацию, в которой при появлении новых животрепещущих вопросов я просто выхожу из игры, а не начинаю судорожно накидывать эскизы.

Главным навыком, приобретенным в университете, я бы, пожалуй, назвала самостоятельность. Надо — возьми. Не могу представить ситуацию, в которой полезным будет навык по памяти рисовать бесконечные завитушки на гипсовой голове. Меня научили слушать собственные потребности и их удовлетворять. Чувствуешь, что мало контекстуальной информации — вот тебе совет о том, как правильно сформулировать запрос, куда можно с ним пойти, вот тебе на выбор разные стратегии работы с текстом. Понимаешь, что сложно в работе с материалом — тебе подскажут, какие вопросы себе задать, с кем пообщаться, что попробовать. Есть потребность в сообществе — тебя поддержат в его формировании. Университет был для меня не про крафтовые навыки, он был максимально принимающей средой, в которой я училась расти и без него.

С момента выпуска и по настоящий день мне повезло постоянно иметь рабочее пространство. Полгода я была участницей четвертого сезона Открытых студий Винзавода, откуда сразу после финальной выставки переехала в мастерские «Гаража», где сейчас и занимаюсь практикой. Еще я стала участницей парижского фестиваля экспериментального кино, видимо, чтобы в голове хорошо отложилась разница между экспериментальным кино и видео как художественным медиумом. Это я сейчас играю в циничность, а на самом деле мне было критически важно почувствовать принятие внешней среды. Почувствовав, что внешний мир по отношению ко мне дружелюбен, я сама стала более демократичной. И бесконечно благодарной.
Весь последний год я занимаюсь реинтерпретацией сериала «Дикий ангел» как истории о демонической одержимости. Я продолжаю работать с found footage видео. Мне интересен момент создания идеологической уязвимости во время конфликта двух патриархальных порядков за тело главной героини и то, как эта ситуация может стать возможностью для Милагрос, чтобы обрести субъектность и уйти в «шабаш». У меня очень кропотливый процесс. Я могу собрать за день секунду видео, наверное. Поэтому я смирилась с тем, что я еще какое-то время проведу с Наталией Орейро.

Я не думаю о том, чем я занимаюсь в категориях «нравится» или «не нравится». Мне важно, работает ли то, что я делаю. Во время учебы меня сильнее волновала метаидеологизация, нежели моя будущая карьера. Я понимала, что если надо, я смогу почти все. Кто не думает так в университете? Я до сих пор в первую очередь верю в работу и в то, что ее ценят. Это вопрос приоритетов.

Вдохновение — это ненаучная концепция. Она к тому же и обесценивает мой труд. У меня есть практика. Я прихожу в студию утром и ухожу вечером. Я изучаю мифы, поэтому болезненно реагирую, когда часы исследований и монтажа подменяют историей о том, что я ничего не делаю, а в один прекрасный момент на меня снисходит нечто, что я пассивно транслирую во внешний мир. Я рефлексирую каждый свой шаг, это провоцирует какие-то вопросы или выводы, за которыми следуют новые шаги. И так по цепочке. И не нужно ждать ничего сверхъестественного.

Я сама еще только начинаю свой путь, но даже за это время я увидела достаточно людей, которые гнались за мастер-фигурами, воспевали своих педагогов и старались быть как они, ждали их одобрения, никогда не подвергали сомнению действия тех, кто обладает символическим капиталом. Такая нездоровая система будет работать не на вас, а на мастера, а вам это зачем?