Маша Кечаева

О важности междисциплинарности

В 2014 году я поступила в Британскую высшую школу дизайна на курс по театральному дизайну (так тогда называлась программа «Сценография»). Было много живых проектов, и в этом была своя прелесть, потому что ты учишься и создаешь реальный проект, который увидят зрители. Ты общаешься с хореографами, перформерами, режиссерами, вы обсуждаете, экспериментируете, придумываете вместе что-то, а после занятий идете в кафе и продолжаете обсуждать там. Это очень захватывает. Когда ты получаешь образование в области искусств и горишь от идей, увлекаешься процессом — это большой успех институции. В любом творческом обучении должен быть здоровый баланс свободы и структуры.

Все преподаватели были запоминающиеся, с некоторыми из них я работала впоследствии — это люди, которые делают современный театр, режиссеры, художники по свету, сценографы, художники по костюму, сотрудничающие с ведущими театрами. Эта непосредственная передача опыта была самым ценным на курсе. Помимо театральной специфики, всегда интересно было слушать лекции Бори Клюшникова о современном искусстве, он прекрасный лектор и рассказчик. Я очень любила занятия Димы Горелышева. То, как он преподает рисунок — невероятно.

Первая сценография

Выпускной работой в Британке и первой работой в сценографии была пьеса «Море деревьев» Любы Стрижак, которую ставил Филипп Авдеев в Гоголь-центре. Это был мой первый опыт, где я делала и сценографию, и костюмы. Работать над проектом я начала еще во время учебы в Британке, он стал дипломным. Когда ты работаешь над постановкой, создаешь пространство, придумываешь мир — всегда учитывай воздух и глаз зрителя, говорили мы на курсе. Оставляй недосказанность. Магия происходит там, где происходящее на сцене соединяется со зрительским восприятием. Если все объяснять, места для магии не остается.

Спустя несколько лет после обучения в Британке и различных театральных проектов, я стала больше внимания уделять своим личным проектам. Благодаря структуре обучения и мультидисциплинарности театра, мне стало легче включаться в любые проекты, работать в разных техниках и в целом говорить на языке разных медиа. Это бесценно.

Муха непокоренная

В 2018 году я подала заявку на грант фестиваля «Архстояние» с перформансом «Похороны мухи». Идея появилась после того, как прочитала про славянский ритуал похорон насекомых. Я хотела переосмыслить ритуал, совершить его с размахом. Грант получила, сделала огромную муху размером с человека, и вместе с саунд-художником Алексеем Кохановым и 12 перформерами мы организовали похороны.

Перформанс длился 12 часов, мы не спали всю ночь. По плану должны были закопать муху. Но Муха решила прожить свою, отличающуюся от моей, историю. Я была занята репетициями и работой над перформансом и не успела проверить, как сделали крышку гроба, и, оказалось, сделали ее недостаточно надежно. Она проломилась под тяжестью похоронного венка с надписью «Мы будем помнить твой полет». Это произошло в самый пик похорон, когда мы опустили Муху в могилу. Пришлось ее доставать и принять тот факт, что Муха не захотела умирать.

В работе над перформансом для меня очень важно сохранять доверие моменту, отпускать и разрешать моментам случаться. Я задаю отправные точки, направления, но нет никакой гарантии, что все будет именно так. Но это-то и прекрасно. И с Мухой вышло именно так. И хорошо.

Резиденция в нью-йоркском The Watermill Center

Примерно в то же время я подала заявку на летнюю театральную программу в центр изучения и практики искусств Watermill в Нью-Йорке. Этот центр был основан Робертом Уилсоном, и попасть туда — большая удача.

При подаче заявки мне было нужно предложить проект, который я хотела бы осуществить в рамках программы. Сначала я предложила одну идею, и ее одобрили, а потом спросила, можно ли привезти муху с собой. И Watermill согласился купить Мухе билет в обе стороны! Здесь надо сказать, что из-за ее нескромных размеров он стоил ровно столько же, сколько и мой. В итоге вместе с художником из Мадрида, Виктором Рамосом, мы сделали еще одну версию перфоманса. Теперь это была история про взлетную полосу, на которой персонаж Виктора боролся с Мухой, а сам перформанс назывался Fight or flight.

В резиденции участвовали 75 художников со всего мира, танцоры, архитекторы, дизайнеры. К нам приезжали известные творческие люди, включая Филипа Гласса, Изабеллу Росселлини, Реджио Годфри (снявшего «Кояанискатси») и самого Роберта Уилсона. Совершенно невероятные два месяца! Такой вибрирующий яркий мир. Я познакомилась со множеством классных людей, и теперь у меня есть большое комьюнити художников по всему миру. Мы поддерживаем связь, продолжаем делать совместные проекты и исследования.

Исследование лиминальности

В 2019 году я приехала в Америку, а потом случился локдаун. Уехать я не могла, проекты, запланированные на полгода вперед, отменились, привычные паттерны стерлись. Я долго пыталась понять — кто же я и что я хочу делать, когда у меня нет ни режиссера, ни театра, ни продюсера с проектом — вообще ничего, кроме себя. И в Америке, где я всегда бывала, но никогда не жила. Есть друзья и стол, за которым можно писать. Есть любимый человек. Есть город. Я решила переключиться на идеи, которые долго складывала «в ящик», потому что на них не хватало времени.

Затем я вспомнила про персонажа Подушку, которую придумала в 2011 году во время одного из первых путешествий по Америке. Я решила поснимать ее в разных локациях Сан-Франциско и посмотреть, что получится. В итоге от фотографии перешла к видео, потому что персонаж «не оживал», и мне понадобилось движение. Поэтому решила делать фильм.

И съемки из Сан-Франциско перенеслись в Долину смерти, где когда-то снимался фильм Микеланджело Антониони «Забриски-пойнт», который я люблю всем сердцем.

Для съемок мы арендовали дом на колесах и в течение десяти дней колесили по Калифорнии и Неваде. Это мой первый проект, где я была и режиссером, и перформером, и автором монтажа. Весь фильм — исследование лиминального состояния, другими словами, порогового состояния, состояния перехода. Часто говорят, что художники предчувствуют грядущие события. Сейчас мне удивительно думать, что этот проект я начала делать еще до ковида. Он не про ковид и локдаун, хотя, безусловно, для всей планеты это стало точкой перехода и трансформации.

У меня не было четкого плана монтажа до съемок. Были места, с которыми я хотела поработать. Когда мы отсняли все локации, история начала складываться. Я решила выстраивать историю исходя из отснятого материала: слушать то, что есть, а не пытаться поместить это в заранее заготовленный сценарий. Это редкость! Обычно ты не можешь себе этого позволить — все должно быть известно и понятно заранее. Но спасибо локдауну, у меня и оператора Оливера было время для экспериментов, можно было позволить себе купаться в этой роскоши вне дедлайнов. Когда мы закончили снимать, я собрала команду: музыкант и композитор Джейсон Сиримеле создал саундтрек, Дэн Вул, написавший музыку для голливудского фильма «Сид и Нэнси», сделал саунд-дизайн.

Получился 33-минутный фильм. Для локальной премьеры в Сан-Франциско я арендовала культовый кинотеатр Roxy, который проводит независимые фестивали и показывает хорошую подборку фильмов со всего мира. Когда я приглашала друзей, думала, что придет 30 человек, а пришло 150. Это было очень приятно. Сейчас я продолжаю отправлять фильм на фестивали, и совсем недавно он получил свою первую награду в Нью-Йорке.

You are too big for our scanner

После летней школы в Watermill я решила провести еще один перформанс с Мухой, теперь на Уолл-стрит. Изначально думала, что это будет история про медленное несение Мухи по Уолл-стрит, как рассказ про какую-то ношу на самой денежной улице Нью-Йорка. Но в результате получилась история про эмиграцию и эмигрантов.

Легенда была такая: каждая достойная муха должна увидеть «свободу, озаряющую мир» (Liberty Enlightening the World, полное название Статуи Свободы в переводе с английского). И вот раннее утро, деловой Нью-Йорк. Я иду в белом платье с трехметровым шлейфом по Уолл-стрит и несу Муху. Навстречу спешат люди. Иду медленно, очень медленно. Это была абсолютно Уилсоновская медленность... Что и понятно — это происходило сразу после двух месяцев моего пребывания в Watermill. Напиталась ритмом. Затем поворачиваю на набережную и дохожу до пропускного пункта на паром.

Вход на паром выглядит как будка в аэропорту с железными турниками. Нужно пройти через проходную, где тебя и твои вещи просканируют. Офицеры смотрят на меня в недоумении, не разрешают пройти и начинают задавать дурацкие вопросы, чтобы найти причину, по которой они не смогут меня официально пропустить. «Можно ли надеть на себя муху?» (нет, нельзя), «Есть ли в ней металл?» (там нет металла), «А почему вы ходите с мухой?» (а почему нет? Я везде хожу с мухой, разве это запрещено?).

Мой паспорт проверяют несколько раз и отказывают в проходе. Офицеры говорят: «You are too big for our scanner», что означает, что они не могут проверить в сканере Муху — она очень большая и туда не помещается. Фраза стала манифестом этого перформанса.

«You are too big for our scanner» — очень значимая фраза, особенно когда ее говорит полицейский. Эта фраза про социальные нормы, про то, что мы понимаем под нормой и как к этому относимся. Чем меньше ты по размеру, тем удобнее будет тебя пропустить через сканер, тем удобнее тебя встроить в систему, упаковать в концепцию местной идеологии. Поэтому я всем нам желаю быть, как моя Муха: быть больше, чем любые ограничения, придуманные социумом, и не бояться этого.

В итоге мы с мухой смотрели на Статую Свободы с берега. Иногда большое действительно видится на расстоянии. Мне кажется, лучшей концовки для этого перформанса и быть не могло, я сама бы так не придумала. Непосредственное взаимодействие с жизнью — лучшее, что может быть.

Я очень благодарна Елене Новиковой — создателю и продюсеру иммерсивного спектакля-триллера «Черный Русский» — за помощь в документации моего перформанса и за ее поддержку. Елена привезла команду из двух операторов в Нью-Йорк, они снимали наш с Мухой проход. Сейчас я работаю над монтажом перфоманса.

Сложносочиненный организм

Мой сайт сейчас — это сайт креативного директора. Я живу в Америке, и здесь вариативность в позиционировании смущает людей. Нужно быть предельно четкой в том, что ты делаешь, и вместо дизайнера по костюмам, сценографа или сет-дизайнера я называю себя креативным директором. Креативный директор придумывает концепцию, развивает ее и руководит командами. Это всегда командная работа, курирование проекта, концепция, которой мы следуем. И это, опять же, про мультидисициплинарность.

Название новое для меня, но всем этим я занималась в России на протяжении последних десяти лет. Также я хочу сделать отдельный сайт с моими художественными работами. Сейчас подготавливаю и организовываю наполнение для него.

Знания и скиллы, которые ты получаешь в Британке, можно использовать в очень разных сферах искусства и деятельности. Так, я занялась преподаванием. Конечно, в моей внутренней библиотеке референсов систем обучения Британка занимает особое место. В 2020 в Америке я запустила онлайн-курс о сет-дизайне, а сейчас преподаю курс о развитии личных проектов для художников. Я уделяю внимание не только самой работе, но также и психологическим аспектам. Объясняю студентам, как создавать такие условия, где нет сильных откатов, выгорания и прочих стопорящих процесс моментов.

Также сейчас я работаю над объектами для своей первой сольной выставки в США. Это будут мягкие скульптуры, объемные и плоские. Название я уже придумала — Becoming a Garden.

Это история об обретении контакта с внутренним личным садом, из которого все произрастает. И о том, что это никогда не конечный процесс, это непрекращающееся возделывание. Внутренний диалог, где есть и сад, и садовник, и растения. Это будет композиция живописных холстов и скульптур из сшитой набивной ткани. Очень дорогие моему сердцу работы!